Неточные совпадения
Вот почему
великое известие о новом «чуде», совершенном старцем Зосимою, повергло его
в чрезвычайное
недоумение.
Потом он с
великим недоумением припоминал несколько раз
в своей жизни, как мог он вдруг, после того как расстался с Иваном, так совсем забыть о брате Дмитрии, которого утром, всего только несколько часов назад, положил непременно разыскать и не уходить без того, хотя бы пришлось даже не воротиться на эту ночь
в монастырь.
Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь
в некотором
недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не
великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на изучение фактов его жизни?
В глазах Веры Павловны стало выражаться
недоумение; ей все яснее думалось: «я не знаю, что это? что же мне думать?» О, Рахметов, при всей видимой нелепости своей обстоятельной манеры изложения, был мастер,
великий мастер вести дело! Он был
великий психолог, он знал и умел выполнять законы постепенного подготовления.
Допустим, однако ж, что жизнь какого-нибудь простеца не настолько интересна, чтоб вникать
в нее и сожалеть о ней. Ведь простец — это незаметная тля, которую высший организм ежемгновенно давит ногой, даже не сознавая, что он что-нибудь давит! Пусть так! Пусть гибнет простец жертвою
недоумений! Пусть осуществляется на нем
великий закон борьбы за существование,
в силу которого крепкий приобретает еще большую крепость, а слабый без разговоров отметается за пределы жизни!
Много
в ней живёт разного и множество неожиданного, такого, что возникает вдруг и пред чем сам же человек останавливается с
великим недоумением и не понимая — откуда
в нём такое?
Долго воспоминая свадьбу Висленева, священник, покусывая концы своей бороды, качал
в недоумении головой и, вздыхая, говорил: «все хорошо, если это так пройдет», но веселый дьякон и смешливый дьячок, как люди более легкомысленные, забавлялись насчет несчастного Висленева: дьякон говорил, что он при этом браке только вполне уразумел, что «тайна сия
велика есть», а дьячок рассказывал, что его чуть Бог сохранил, что он не расхохотался, возглашая
в конце Апостола: «а жена да боится своего мужа».
Сейчас, перед писанием этой статьи, 75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь прочел всего Шекспира от «Лира», «Гамлета», «Отелло» до хроник Генрихов, «Троила и Крессиды», «Бури» и «Цимбелина» и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не
недоумения, а твердого, несомненного убеждения
в том, что та непререкаемая слава
великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать
в нем несуществующее достоинство, есть
великое зло, как и всякая неправда.
«Вдруг, когда после громкого пения
в церкви сделалось тихо, и слышались только молитвы, вполголоса произносимые священником, раздался какой-то легкий стук за дверями, — отчего он произошел, не знаю, помню только то, что я вздрогнул и что все, находившиеся
в церкви, с беспокойством оборотили глаза на двери; никто не вошел
в них, это не нарушило молчания, но оно продолжалось недолго — отворяются северные двери, из которых выходит
великий князь Николай Павлович, бледный; он подает знак к молчанию: все умолкло, оцепенев от
недоумения; но вдруг все разом поняли, что императора не стало, церковь глубоко охнула.
Живой скелет умильно, хоть и со страхом, глядел на лекаря и еще умильнее указывал на мальчика лет десяти, свежего, розового, который стоял
в каком-то
недоумении у дверей. Кажется, лучше не надо: точно те годы, те приметы, которые немец назначил
великому князю для
великой операции перерождения.